ГретхенИ.Эренбург
«Красная звезда»
 267, 13 ноября 1942 года

Я видал немало бумажников фрицев. В одном отделении – голые девки и адреса борделей, в другом (фриц аккуратен, он не спутает) – фотография белокурой немки с круглыми фарфоровыми глазами. Это и есть супруга фрица, фрау Мюллер или фрау Шмидт. Иногда вместо жены у фрица невеста. У этой невесты может быть полдюжины детей, но, поскольку фриц с ней не обвенчался, он её именует «невестой».

Когда-то немецких мещанок воспитывали на культе «трёх к»: «кирхе, киндер, кюхe» («церковь, дети, кухня»). Ныне гретхен, как и фрицы, воспитаны не на трёх «к», а на четырёх «Г» – «Гитлер, Геринг, Гиммлер, Геббельс». Гретхен открывает свою душу не пастору, а эсэсовцу. Припадки бесноватого фюрера заменяют ей церковную службу. Детей воспитывает Геббельс, и пятилетний сопляк презрительно отвечает мамаше, что он – ариец и представитель «народа господ». Что касается кухни, то гретхен не до кулинарии: из эрзацев разносолов не наваришь.

На вид гретхен – безобидная белобрысая немочка. На деле это подлинная акула. Без гретхен фриц не знал бы, что ему делать в Париже, – гретхен его вдохновляла: «Грабь!» Гретхен – это муза разбоя. Фриц, который «организует» колбасу в Краснодаре, посвящает свою добычу гретхен. Когда Гитлер несколько дней тому назад в мюнхенской пивнушке прославлял грабёж и хвастал тем, что немцы обобрали Украину, его устами говорила белокурая, рыхлая и ненасытная гретхен.

Кто знает, что снится какой-нибудь фрау Квачке в Свинемюнде? Письма немок полны самыми неожиданными просьбами. Одна дура, проживающая в Котбусе, пишет мужу: «Если можно, достань мне платье русской боярыни с бусами, – я видала в «Иллюстрирте», я его буду носить вместо капота». Другой понадобился «башлык русского казака для нашего малютки». Они требуют птичьего молока, но они ничем не брезгуют, они восхищённо пишут: «Твоя посылочка была перевязана прекрасной верёвкой, пожалуйста, всегда теперь перевязывай посылки хорошей русской верёвкой».

Эти голубоглазые мечтательницы обладают сказочным аппетитом. Марта Зиммель пишет жениху: «Шоколад я оставила для малютки, а кило сала и мёд я съела в один присест, даже не заметив». Очаровательная тварь, которая способна, «даже не заметив», сожрать кило сала с мёдом!

Фрау Трей наставляет мужа: «Я тоже пережила трудную зиму. Хотя ты пишешь, что у вас тропическая жара, подумай о зиме, обо мне. Поищи для меня что-нибудь шерстяное». Что для такой самки война, кровь, смерть? Её муж давно убит под Воронежем, а она все ещё мечтает о шерстяной кофте. Другая гретхен, фрау Сальпетер, требовала, чтобы муж прислал ей из Сталинграда «изящный купальный костюмчик». Эта особа писала: «Фрау Кученройтер передала мне от тебя большую посылку. Там была резиновая тесьма. Я очень обрадовалась. Хорошо, что ты прислал сахарный песок, можно будет сделать торт. Имей в виду, что мне нужны летние туфли, размер 38. Посылку с серебряным кофейным прибором я получила и спрятала в шкап. Сегодня я надела новое платьице из русского материала и голубенькую соломенную шляпку. Вот перед тобой твоя маленькая жёнушка, которую ты находил такой прелестной…» Дура, – её муж гниёт в русской земле, а она кокетливо пришёптывает: «Платьице, шляпка, жёнушка». Ведь она ещё рассчитывает на «изящный купальный костюмчик».

Они обожают сюсюкать. Гретхен называет фрица «муженёк», «муженёчек», «моё сокровище», «моё маленькое сокровище», себя она именует не иначе, как «твоя крошка», «твоя жёнушка», «твоя куколка». За этими сладкими словами скрыта бездушная и жестокая тварь. Фрау Анна Зигер пишет из Прентцлау: «Русских ты можешь убивать без всякого угрызения, да и детей, потому что из каждого русского малыша вырастет зверский большевик». Всем памятно письмо немки, которая просила мужа прислать ей из России детские вещи и деловито добавляла: «Ничего, если они запачканы кровью – это можно отмыть».

Немец Фридрих Шмидт в Будённовске терзал невинных людей и торговал одеждой расстрелянных. Жена Фридриха Шмидта Христина рассматривала «работу» мужа как доходное дело. Муж её записывал, сколько девушек он замучил и сколько колбасы съел. Христина тоже вела счёт: «Посылки за номерами 159, 160 и 161 мы получили. Большое за них спасибо, особенно за колбасу… Значит, посылки до №161 получены, а следующих до 166 ещё нет. Надеемся, что скоро прибудут. Перечисляю номера посылок, которые не дошли: 69, 70, 71, 98, 125, 134, 139, 154, 155… Девочки ужасно рады, что получили ботинки…» Фридрих Шмидт казнил четырёхлетнего ребёнка. Может быть, самка Христина ждёт ботиночки, снятые с убитого ребёнка?

В Германии теперь открыты специальные курсы «Для подготовки руководительниц в Остланде». На курсах подготовляют немок для расправы с крестьянами Украины и Белоруссии. Официально в программе – невинные предметы: молочное хозяйство, уход за больными, садоводство. Но одна из грядущих «руководительниц» Гильда Гримм пишет своему жениху: «Итак, через три недели я увижу загадочную Россию. Нам здесь многое объяснили. Всем со слабыми нервами там не место. Я знаю, что я справлюсь с моей задачей. Ничего, что мне двадцать лет и что для тебя я только твоя «бедная крошка», я хорошо стреляю, и русские, эти бородатые звери, будут передо мной трепетать».

Они никого не любят, даже своих фрицев. Герден Хапп пишет мужу: «Конечно, я не хочу тебя упрекать, но имей в виду: то, что я тебе послала, я отняла у себя. Ты, как муж, должен это знать». Нечего сказать – любовь! «Жёнушка» послала «муженьку», «сокровищу» три лепёшки, и она спешит добавить: это я отняла у себя, – чтобы он ел и чувствовал всё благородство фрау Хапп. Элла Мейер докладывает мужу: «Я скрыла от мамы, что получила посылку. Нечего их баловать!». А вот как гретхен отвечает на жалобы фрица: «Ты пишешь, что у вас настоящий ад. Ты всегда видишь только то, что касается тебя. У нас здесь тоже нелегко». Гитлер говорил, что он вырастил поколение немцев, похожих на молодых зверей, лишённых совести. Каковы фрицы, таковы и гретхен. Для этих себялюбивых, тупых самок не найдёшь другого слова – бессовестные.

Конечно, они очень любят петь романсы о «немецкой любви» и «немецкой верности», но они сходятся с первым встречным. Все немецкие газеты полны увещеваниями: «Нельзя забывать о чистоте германской расы». Но гретхен воспитали, как породистую корову, а мир ещё не знал коровы, которая заботится о чистоте своей расы. Фрейлин Густель Бопп пишет: «Да, мой дорогой, кто же был пригласивший твою Густель в такой поздний час на купание? Интересный железнодорожник, но не в моём вкусе». Эта гретхен ещё привередничает, но солдат Ганс Клейн, побывавший в отпуску, сообщает своему приятелю: «У нас поспать с женой фронтовика – это самое плёвое дело, не приходится даже угощать или уговаривать». Эсэсовец Вильфред Рабе, убитый под Ленинградом, узнал, что такое верность гретхен: незадолго до смерти он получил письмо от своего коллеги: «Твоя бывшая невеста сошлась с французом. Она заявила мне, что совершенно бессмысленно ждать немца, поскольку имеется лучший выход».

Гретхен пишет из Кобленца ефрейтору Раугаусу: «Среди жён фронтовиков я знаю восемь беременных, причём одна сошлась с чиновником, который выдаёт пособия, а другая ухитрилась спутаться с двумя итальянцами, так что сама не знает, кто отец».

Они не только блудливы, эти голубоглазые феи, они и трусливы. Они не видали ни вражеской армии, ни партизан, но все же они трясутся от страха. Кого они боятся? Безоружных пленных, иностранных рабов. Гильгерд, проживающая в Зихельберге, жалуется жениху: «Вчера я натерпелась страху. Ночью проснулась и слышу кто-то ужасно кричит. Это был поляк… Вечером я никогда больше не буду выходить одна…» Эту Гильгерд даже не утешает, что в Зихельберге немцы повесили поляка. Она пишет, что не успела посмотреть на то, как вешали – «не было времени», и добавляет: «Опасно ходить по улице». Иоганна Рохе тоже боится: эта – не поляков, а русских. Она пишет из Вейсенфельса: «Каждую неделю здесь появляются беглые русские. Боязно даже сходить за сеном. Их поймали, и как их били резиновыми дубинками!… Кроме того, сбежало двое русских детей восьми лет». И Иоганна повторяет: «Страшно». Да, эта дебелая и злая тварь боится даже восьмилетних детишек! А Эрика Кратцер вопит: «Сегодня три женщины пошли в лес за ягодами и увидали беглых русских. Женщины побежали за полицией… Одна женщина вечером пошла в сад, вдруг высунулась чья-то рука и схватила её за ногу. Женщина от страха обезумела, бросила всё и убежала…» Уж не привидения ли гоняются по ночам за немками, не тени ли замученных, в чьё тряпьё гретхен вырядились?

Легко себе представить, как ведут себя гретхен во время воздушных бомбардировок. Животный ужас сливается с жалостью за потерянное барахло. Они не стыдятся страха, они подробно рассказывают мужьям, как их трясло в убежищах. Одна гретхен даже не постеснялась доложить супругу, что после бомбардировки она заболела поносом. Вот письмо вахмистру Гансу Линглингу от его супруги из Кёльна: «Моё единственное любимое, хорошее и верное сокровище! Я тебя прошу, любимый, не испугайся! Это действительно больше, чем ужасно! Сокровище, это просто кошмар. Это последняя расплата! Я не могу поверить, что я вообще существую. Ты не поверишь, но, когда я думаю, я могу плакать, плакать и ещё раз плакать. Мой дорогой муж, нельзя понять, как твоя жёнушка ещё жива!.. Просто ужас, ты только представь, Ганзи, моя чернобурка стала жертвой войны! Также новый отрез, который находился у портнихи, сгорел… Да, мой дорогой муженёк, так у нас обстоят дела! Если ты теперь приедешь, я не смогу тебя даже встретить на вокзале, потому что вокзала больше нет… Ах, сокровище, если ты бы мог быть здесь! Ведь мне приходится одной переживать такой ужас… Кто знает, может быть, ты скоро получишь от меня телеграмму, что я осталась без крова? Тогда ты обязательно приезжай. Да, моё сокровище, с такими вещами нужно считаться! Сейчас я довольна, что я спасла мою жизнь…» Так воет над погибшей чернобуркой среди развалин трусливая и себялюбивая сука.

Мы, наконец-то, увидели, как немки плачут. Они плачут не от горя, – они ревут от страха. Их рёв раздаётся над всей Германией, и вот Геббельс заткнул уши. Немецкое радио молит гретхен: «Женщины должны уметь подавлять слёзы, когда они появляются по той или иной причине. Злые языки утверждают, что женщина плачет тем сильнее, чем меньше у неё на то причин. Известно, что крупные актрисы могут плакать в любой момент. Это говорит, что мы можем управлять нашими слезами. Немецкие женщины не должны плакать».

Дурной комедиант призывает гретхен не кривляться. Но гретхен и не кривляются. Они плачут, потому что никто больше не пришлёт сала с мёдом. Они плачут, потому что возле дома раздались шаги неизвестного раба. Они скулят над сгоревшими платьями. Они ревут от ужаса, когда раздаётся рёв сирены: своим рёвом они покрывают сирены. Они теряют голову. Это не актрисы, это самки, которые кричат, потому что близится час расплаты.

Они смывали кровь с детских вещей. Они не смыли детскую кровь со своих рук – вдохновительницы воров, помощницы палачей, сожительницы гнусных убийц. Мы все знаем. Мы ничего не забудем. Французы тоже помнят. Есть счёт у чехов. Сербы не простят. Норвежцы припомнят.

Женщина – великое слово. В нём нежность и гордость, в нём чистота девушки, в нём самоотверженность подруги, в нём подвиг матери. Можно ли назвать женщинами этих мерзких самок? Женщина ли Шмидт с её ста шестьюдесятью посылками? Нет, тварь. Великое возмездие истории: в Германии, создавшей армию палачей, армию грабителей, нет больше той возвышенной благородной женщины, которая ждёт друга, сражающегося за свободу.

Велика чистота и отвага русской женщины. Её жертвенность, её душевная сила воспета нашими великими писателями. Таня Ларина, героини Тургенева. Анна Каренина, Груня – кто не влюблялся в эти возвышенные образы? Мы знаем силу и смелость советской женщины, героизм Зои Космодемьянской, боевые дела наших партизанок и самозабвенные труды санитарок и связисток. Мы знаем, как верная жена ждёт мужа в колхозе Сибири или у станка Танкограда. Страна воинов создала прекрасных женщин. За женскую честь мы сражаемся против гнусных немцев.

Взял здесь

Оставить комментарий

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
« Июль    
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Управление сайтом
Счётчик